Бонус - Страница 137

137

Поручкались, обнялись даже. Конь в норме. Лишь чуть прихрамывает. А что чумазый малёхо – не привыкать. Он, оказывается, пожил у родных пенатов месяца четыре, посмотрел, как там дела…. складываются. Поселился в старом домике – у мамы. Предлагали благоустроить – отказался. В кабинетике, что ему выделили, не засиживался. Давали большой – выбрал самую что ни на есть клетушку. Не кабинетный-де, работник. От секретутки – отказался. Машину ещё хотели дать, с шофёром, или как – на выбор. Не. Прикупил "ниву" подержанную. Походил, поездил, посмотрел. С народом пообщался. А потом – что в день нашего приезда, случайно получилось, не ждал он нас, мы вроде как сюрпризом – пошёл в местное отделение милиции. Из полицаев-то их сразу переименовали. Обратно. Но суть осталась. Местами. В любимом кожаном пальто – а как же? Он его из Пакистана по случаю вывез – кожи там знаменитые… Горные пастбища – насекомые шкуры баранам меньше портят. Ну, а как мечта детства, отрочества и юности сбылась… идиота… стал нормальным человеком. Ну, почти. Со скидкой, то есть, на предшествующий жизненный опыт. Специфический. Да…

Ну, и с любимым же, разумеется, "глоком". Пижон. Сначала к начальнику зашёл – ему, как представителю президента, вход вовсюда открыт был. Поговорил. Сначала так, потом "глоком". Потом к заму – сразу "глоком". В дальнейшем, как понял, он лишних слов вообще избегал. Человек с десяток мочканул – по городу. Те же, что у дома собрались, из подручных. Оставались. Ну, пара ментов. Вконец ссученных. Остальные – бандюганы местные. Из нового поколения.

Тут ведь как получилось… Мировая экономика накрылась медным тазом. Деньги обесценились. Про доллары с юанями не говорю, эти вообще – так и прочие ж тоже. Торговля долгое время преимущественно по бартеру шла. Такие схемы пошли… Заковыристые. Тут-то вдруг и выяснилось, что Россия, собственно, ничего не производит. Давно уже. Ну, кроме оружия – так и то слава богу. Космос… неактуален был. Несколько первых лет. После. Газ с нефтью остались, конечно, нужны – но далеко не в прежних количествах, да и цены – одни слёзы. Дороговато получилось их добывать для новых – капитально ужавшихся – потребностей. Сельское хозяйство и так на ладан дышало, а после вступления в ВТО и вовсе без малого загнулось. Рубль родимый, деревянный, скатился в такую глубочайшую…. инфляцию, скажем так, что аж дух захватывало. Пенсии платили, а что толку? А ведь на пенсии эти не только пенсионеры привыкли жить. Чада с домочадцами – не бросишь же? Неразумных да бестолковых…

Собственно, деревнями целыми вымирали. Элементарно от голода. Когда впервые о таком услышал, от приятеля – удивился донельзя. Как это – в деревне да от голода? Картохи, что ли, не посадить? Ан не всё так просто. Посадить-то можно. А вот собрать да сохранить куда как посложнее выходит. Бандитов, конечно, повыбили. Но не вовсе. Да и новые – быстро. Не только свято место пусто не бывает. Оказывается. Помнится, дедок рассказывал. Со слезами на глазах. Как посадил картофанов, пришёл подкопать, к обеду молоденькой, а там уже копают. Вовсю. Молодые – не юнцы, нет, под тридцатник. Здоровые, крепкие. На "ниве" аж приехали. И говорят – "Тебе, дед, что – тоже картошечки? Так ты копай, не стесняйся, здесь много, на всех хватит". Алкаши с прочими тунеядцами, опять же. Придут на готовенькое, не столько соберут, сколько попортят, так ещё и собранное на бурду свою изведут. Даже в самогон не перегнав – трубы-то горят. Уроды. Привыкли даже не сегодняшним днём – часами жизнь мерить. Вот и отмерили. Увы, не только себе. В городах, впрочем, тоже весело не было.

Я-то не так чтобы очень насчёт внутренних дел в курсах был. Большей частью, что называется, на экспорт. Работал. А потом тем более – постольку-поскольку. Однако и до меня доходило, как милому русскому обычаю чужое помалёху прихватывать полный трындец наставал. Вместе с апологетами. Мало того, что убивать за такое стали – так ещё и по суду оправдывать. Таких вот убийц. В сельской, разумеется, местности. Там-то все знают, кто пашет, а кто чужоё прихватизировать норовит. Но и в городах тоже. Упростилось всё. Капитально. Сестра, ну, которая тётка, аша-Дарин, в смысле, приходила как-то навестить, в тридцатые уже годы, рассказала, кошелёк раз забыла. На рыночном прилавке. В Царицино. Спохватилась уже в метро – назад ка-а-ак ломанётся! Там деньги, документы, карточки – у баб почему-то у всех манера такая, всё в одну хрень сваливать, которая, к тому же, потеряться запросто может. Или свистнут. Впрочем, и у мужиков такая манера бывает. Дурная. Так вот, прибегает – а тот так и лежит, где лежал. Это в Москве!

Словом, отдохнуть нам тогда не так чтобы очень удалось. Разве что в смысле ничегонеделанья. А вот расслабиться не получилось. Комиссию ждали. Из центра. Ну, и Коню помогали. Справляться. У него, впрочем, люди уже намечены были. На все должности. Освободившиеся. Потом приехала та комиссия. Из области. Из СПб, то есть. Денёк походили. Потом Коня под белы рученьки – и увезли. В район. Тоже представителем. Тамошний аккурат скурвился. Вместо него, значит…

Не успел, кажется, и заснуть-то толком, а уже какая-то сволочь: — Товарыщ лытенант.

День одиннадцатый

Не успел, кажется, и заснуть-то толком, а уже какая-то сволочь: — Товарыщ лытенант! — театральным шёпотом. На весь аэродром. Ну я товарищ лейтенант. И какого хрена? Ах, на КП? Срочно?

Даже не выматерившись – война, блин – двигаю на КП. Там Сиротин. С телефонной трубкой. С начальством беседует. Поскольку стойку "смирно" принял. Ну очень высоким – потому как разве что честь не отдаёт. Почему-то все военные так. Кажется, даже количество звёздочек у собеседника в глазах можно посчитать, не говоря уж об их размерах. Включая лампасы. У нас, впрочем, наоборот было. Особым шиком считалось докладывать "парадным голосом", лениво развалившись, например, в кресле. Или на травке.

137